Два берега одной войны: 30 лет «особого положения» в Приднестровье

16 марта 2022, 13:29 — Общественная служба новостей — ОСН

Парламентская ассамблея Совета Европы официально признала Приднестровский регион зоной российской оккупации. Резолюция была принята на сессии 15 марта, в ней отмечается, что в 1992 году, когда вмешательство России остановило развязанную Кишиневом под предлогом «наведения конституционного порядка» войну, в отношении Молдавии «была применена вооружённая агрессия». Трезвые политические силы, в том числе в самой Молдавии, оценили этот шаг ПАСЕ как попытку втянуть страну в конфликт на Украине. Самое время оглянуться назад и вспомнить, какую роль в действительности сыграла Россия в этом непростом регионе.

С момента, когда было подписано соглашение о принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта в Приднестровье, прошло уже без нескольких месяцев 30 лет. И хотя сегодня на улицах Бендер нет противотанковых ежей и завалов из бетонных плит, окопы в районе Кочиер и Дубоссар зарастают травой, а правый и левый берег Днестра больше не разговаривают между собой на языке гаубиц и «Алазаней», настоящий покой на молдавской земле так и не наступил. Жесткое противостояние между официальным Кишиневом и непризнанным Тирасполем продолжается, только теперь на информационном, политическом, экономическом фронтах. Но и этот худой мир, который, как известно, гораздо лучше доброй ссоры, был бы невозможен без участия российских военнослужащих.

Жарким летом 1992 года во многом благодаря «вооруженному нейтралитету» 14 гвардейской общевойсковой армии и решительным действиям командарма Александра Лебедя удалось остановить вкусившего крови молоха междоусобицы. В настоящее время основным гарантом стабильности в Приднестровском регионе Республики Молдова остается оперативная группа российский войск, в состав которой входит и миротворческий контингент. Но хочется верить, что для жаждущих реванша горячих голов по ту и эту сторону Днестра главным сдерживающим фактором являются все же не штыки миротворцев, а горькая кровоточащая память о той странной и страшной войне. Давайте вспомним ее и мы…

С мечтой о «Романиа маре»

В один из ноябрьских дней 1924 года парламент королевской Румынии гудел и волновался: в сенате шли бурные прения по вопросу о том, как понимать новый и, несомненно, «коварный» ход Москвы – создание ею на левом берегу Днестра Молдавской, или, как нередко говорили тогда, Молдаванской республики в составе Украинской ССР. Никаких судьбоносных решений румынские законодатели тогда, конечно же, не приняли. Но столь живой интерес к внутренним делам соседней державы на долгие годы вперед предопределил ключевую роль Румынии в процессе отторжения территории нынешнего Приднестровья от российского, восточнославянского цивилизационного и политического пространства, и втягиванию ее в ареал западноевропейский. В основных своих чертах сюжет грядущей драмы, квинтэссенцией сути которой стало противопоставление приставок «за-» и «при-», обрисовался еще задолго до Октябрьской революции и всех последовавших после этого событий: если носители панрумынской идеологии считали земли по левую сторону Днестра Заднестровьем или Транснистрией, то сами жители левобережья, испокон веков тяготевшего к России, называли свои края Приднестровьем.

Особенно четко доктрина Транснистрии прозвучала 19 августа 1941 года в декрете «кондукэтора» фашистской Румынии маршала Иона Антонеску об установлении румынской администрации на левом берегу Днестра. Одним из основных пунктов далеко идущих планов ультранационалистов являлось переселение румын из Южной Добруджи за Днестр и, соответственно, депортация оттуда русских и украинцев в сторону Буга. Антонеску неоднократно заявлял: «Транснистрия станет румынской территорией, мы ее сделаем румынской и выселим всех иноплеменных». Примечательно, что в «Романиа маре» – «Великой Румынии от моря до моря», идеологи нового мирового порядка не предусматривали места и для молдавского народа, факт существования которого как самобытного этноса румынские фашисты напрочь отвергали.

С началом Перестройки на берегах Днестра с новой силой обострились застарелые цивилизационные и геополитические противоречия

blockquote

Дорвавшиеся в конце 80-х годов до власти в Молдавской ССР представители Народного фронта не только не скрывали своих симпатий к покойному «кондукэтору», но и открыто заявили о планах интеграции вплоть до полного воссоединения с Румынией. 31 августа 1989 года в Кишиневе был принят закон, согласно которому существовавший до этого молдавский язык и письменность на основе кириллицы фактически упразднялись, а на смену им приходили румынский язык и латинская графика. «Быть румыном, думать и чувствовать по-румынски означает заявить во всеуслышание о благородном своем происхождении, о естественной гордости за сохраненное имя, указующее на твоих древнеримских предков. Это значит говорить на румынском, даже если кое-где кое-кто называет его молдавским языком, который не только является прямым потомком прославленной латыни, носительницы великой мировой культуры, но и языком-победоносцем. Да, победоносцем, потому, что в вековой борьбе со славянскими диалектами и с другими языками он вышел несомненным победителем», – писала в те дни кишиневская националистическая газета «Цара».

27 апреля 1990 года был утвержден новый государственный флаг МССР, за основу которого взяли румынский триколор, ничего общего не имевший с историческими молдавскими знаменами. Это еще больше обострило и без того непростую обстановку на левом берегу Днестра и в правобережных Бендерах, где население открыто выражало недовольство новым витком румынского экспансионизма. Ответ на очередную попытку апологетов «Великой Румынии» поставить крест на истории и будущем многонациональной Молдавии не заставил себя ждать. 2 сентября Съезд народных депутатов Приднестровья принял «Декрет о государственной власти Приднестровской МССР», «Декларацию о суверенитете ПМССР» и другие документы, заложившие основы существования непризнанной республики и ставшие первым шагом к войне двух берегов. Также далеко не последнюю роль в эскалации общественной напряженности сыграло убийство румынскими националистами кишиневского школьника. 17-летний Дмитрий Матюшин расстался с жизнью за то, что просто говорил на улице по-русски! Убийц, как и следовало ожидать, не нашли.

Обкатку силового решения «заднестровского вопроса» молдавские власти осуществили в Гагаузской Республике, также попытавшейся проводить независимую от Кишинева политику. В октябре 1990 года на усмирение непокорного региона двинулись заблаговременно сформированные и вооруженные подразделения волонтеров, а также отряды полиции особого назначения под общим руководством министра внутренних дел Молдовы бригадного генерала Иона Косташа. Акция, планировавшаяся как показательная порка одних «сепаратистов» в назидание другим, вылилась в избиение мирных жителей, волну безосновательных арестов, разрушение исторических памятников. В Кагуле, к примеру, распоясавшиеся волонтеры играли в футбол чугунной головой великого русского полководца фельдмаршала Румянцева. Масштабного кровопролития удалось избежать лишь благодаря вводу в Гагаузию частей ВДВ Советской армии. А меж тем до первой крови на берегах Днестра оставались считанные недели.

Здравствуй, оружие!

В начале ноября 1990 года воодушевленные первыми успехами волонтеры двинулись на Дубоссары. Когда жители города перекрыли мост с твердым намерением не пустить националистов в город, министр Косташ отдал команду стрелять на поражение. ОПОН в полной экипировке, с автоматами, пистолетами, гранатами со слезоточивым газом, в бронежилетах и шлемах открыл стрельбу по безоружным людям. Погибли три человека: молдаване Олег Гелетюк и Валерий Мицул, и украинец Владимир Готка. Комиссии, одна за другой направлявшиеся в готовый взорваться гражданской войной регион из Москвы, лишь слегка сбивали накал страстей, но коренным образом ничего изменить уже не могли.

На фоне перевода промышленности и силовых ведомств под юрисдикцию самопровозглашенной ПМР, спецслужбы Молдовы при поддержке румынских коллег развернули в регионе самый настоящий террор. Сформированные из волонтеров боевые группы «Бужор», «Калараш», «Бурундуки» оставили на территории Приднестровья свой зловещий след: на их счету несколько убийств политиков, а также акции устрашения, направленные против гражданского населения. Ситуация на берегах Днестра резко обострилась после распада СССР и последовавшего за этим раздела вооружений бывшей Советской армии. «Непобедимую и легендарную» буквально рвали на куски, второпях растаскивая по суверенным республиканским квартирам. Перечень оружия и военной техники, оказавшейся в распоряжении независимой Молдовы к концу 1990 года впечатлял: сотни танков, бронетранспортеров и прочей бронетехники, реактивные системы залпового огня, боевые самолеты и вертолеты, артиллерия, тысячи единиц стрелкового оружия. Помимо этого правоохранительному ведомству Республики Молдова было передано такое количество техники, вооружения и имущества бывшего МВД СССР, которого с лихвой хватило бы для укомплектования мотострелковой дивизии.

По другую сторону Днестра, где с каждым днем все явственнее ощущалось приближение бури, оружие у населения также имелось, правда в гораздо меньших количествах. Именно по этой причине взоры приднестровцев все чаще обращались к арсеналам расквартированной здесь 14-й общевойсковой армии. Первый самозахват местными жителями российской бронетехники был спровоцирован произошедшим 13 марта 1991 года расстрелом опоновцами поста ГАИ у въезда в Дубоссары, в результате которого погибли трое сотрудников милиции ПМР и несколько человек получили серьезные ранения. Наличие оружия в условиях непрекращающихся провокаций становилось непременным условием выживания, а потому способы, какими оно доставалось, никто особо не выбирал.

О неизбежности войны в Приднестровье многие заговорили после сентябрьских событий того же года в Дубоссарах. Город тогда неделю жил в неимоверном напряжении, разделенный на два противоборствующих лагеря: сторонники лидера непризнанной республики Игоря Смирнова дни и ночи проводили на центральной площади, у здания городского Совета, а поддерживавшие официальный Кишинев – около комиссариата полиции. И хотя 1 октября подтянутые из райотделов правобережья дополнительные силы полиции из Дубоссар были выведены, в том, что развязывание настоящих боевых действий – это лишь дело времени, не сомневались уже ни в Приднестровье, ни в Молдове.

К началу 92-го Постановлением Верховного Совета ПМР «О мерах по защите суверенитета и независимости Приднестровской Молдавской ССР» была создана Республиканская гвардия. Как пояснялось в том же документе «в структурах и количествах, необходимых для защиты безопасности, прав и свобод граждан республики». А война пришла вместе с весной.

Сегодня анализируя события тех дней, невольно приходишь к выводу, что провокация, приведшая к открытому вооруженному противостоянию сторон, была тщательно спланирована. Ночью 1 марта в горотделе подчинявшейся ПМР дубоссарской милиции раздался телефонный звонок: неизвестный сообщал, что в общежитии швейной фабрики шла массовая драка. Машина выехавшего на место происшествия майора милиции И. Сипченко была обстреляна со стороны комиссариата полиции, а сам милиционер от полученных ранений скончался. Весть о случившемся разнеслась по городу мгновенно. В считанные минуты комиссариат полиции был окружен гвардейцами и казаками, которых к тому времени в Приднестровье насчитывалось уже несколько тысяч. Осажденные полицейские, понимая всю бесперспективность сопротивления, сложили оружие, но в последний момент один из них открыл огонь, наповал убив 18-летнего казака из Ростова-на-Дону.

Средневековая жестокость, с какой вооруженные формирования Молдовы боролись с «сепаратистами», поражала

blockquote

Уже на следующий день опоновцы и волонтеры, перейдя по льду Дубоссарское водохранилище, совершили нападение на расквартированную в селе Кочиеры российскую воинскую часть. Экстремисты рвались к оружию 14-й армии, взяв при этом в заложники несколько десятков жен и детей военнослужащих. Офицеры, не имея соответствующего приказа сверху, продолжали соблюдать вынужденный нейтралитет. Заложников освободили гвардейцы ПМР и казаки, прорвавшиеся на территорию полка и потерявшие в завязавшемся бою несколько человек. 3 марта руководство ПМР ввело в Дубоссарском районе чрезвычайное положение и объявило дополнительную мобилизацию. Артобстрел с правого берега велся теперь постоянно, причем больше всего страдали мирные жители Приднестровья. Попавших в плен к молдавской полиции приднестровцев расстреливали за отказ идти служить волонтерами, обычным явлением стали грабежи и мародерство. Снайперы правого берега уничтожали любую движущуюся цель, будь то военный или гражданский человек. 24 марта полицейские расстреляли на окраине Дубоссар двух подростков, собиравших стреляные гильзы. Через день в селе Дороцкое снайпер-волонтер застрелил тракториста, который перевозил цыплят. Средневековая жестокость, с какой вооруженные формирования Молдовы боролись с «сепаратистами», поражала. Чего стоит только зверское убийство супругов Величко. Молдавские опоновцы поймали их в районе села Роги. Женщину, находившуюся на пятом месяце беременности, насиловали всей заставой, а потом привязали ей на шею гранату и отпустили. Сергея Величко долго пытали: отрезали уши, отрубили фаланги пальцев, выкололи глаза, разрезали грудную клетку и достали сердце (!). После этого нелюди, для сокрытия своих злодеяний, облили растерзанное тело несчастного керосином и сожгли. Люди просто исчезали, пропадали без вести, а потом у плотины Дубоссарской ГЭС стали всплывать трупы…

Методы, которыми Кишиневские власти наводили «конституционный порядок», не могли не вызвать на левом берегу Днестра ответную реакцию. Число желающих сражаться с «румынами» росло с каждым днем, причем никаких противоречий между молдаванами, украинцами, русскими и казаками здесь не наблюдалось. Боевой дух гвардейцев и местного ополчения поднимали тысячи «идейных» добровольцев, приехавших воевать за Приднестровье из Киева, Львова, Таллинна, Риги, Нарвы, Ростова-на-Дону, Петербурга, Москвы, Оренбурга, с Кубани. Становилось очевидно, что попытка руководства Молдовы сохранить целостность государства силой оружия переросла в необъявленную войну против собственного народа.

Бендерское противостояние

Первое вторжение в Бендеры произошло 1 апреля 1992 года. Два бронетранспортера Молдовы, ворвавшиеся в город ранним утром, буквально в упор расстреляли из крупнокалиберных пулеметов микроавтобусы со сменившимися после дежурства милиционерами и гвардейцами. Под шквальный огонь полицейских попал и проезжавший мимо автобус с фабричными рабочими. По злой иронии судьбы среди расстрелянных мирных жителей оказалась жена одного из участвовавших в провокационном нападении полицейских. Война на Днестре, которую теперь часто называют гражданской, была буквально соткана из подобных человеческих трагедий, когда по разные стороны баррикад оказывались односельчане, родственники, бывшие друзья и сослуживцы. Например, отрядом молдавского ОПОНа, особенно «отличившегося» в Бендерах, руководил некий русский майор, а на стороне приднестровце сражалось немало природных молдаван.

На фоне вялотекущего с периодическими кровавыми обострениями конфликта в частях и подразделениях 14-й армии усиливалось брожение. Подавляющему большинству офицеров претила роль статистов, безропотно наблюдающих за проводимой по отношению к населению Приднестровья политикой геноцида. Подписанный президентом ПМР И. Смирновым 10 апреля указ «О создании вооруженных сил Приднестровской Молдавской Республики» внес еще большую сумятицу в умы военных. Некоторые, вняв призывам руководства непризнанной республики, переходили во вновь сформированные ВС ПМР, тем более что для значительного числа военнослужащих Приднестровье являлось малой родиной. И хотя под флаги самопровозглашенного государства перешли даже несколько частей со всем имевшимся личным составом, вооружением и боевой техникой, сил и средств для отражения агрессии со стороны Молдовы у Приднестровья катастрофически не хватало. Незаконный захват оружия на армейских складах продолжался, хотя подходы к ним по приказу тогдашнего командарма Неткачева и были заминированы.

К середине мая в результате боестолкновений и диверсионно-террористических действий на левобережье погибли 60 и были ранены более 150 человек, десятки пропали без вести. В то же время снова обострилась обстановка и в районе Дубоссар, куда со стороны Кочиер и Кошницы молдавская сторона постоянно подтягивала бронетехнику и артиллерию. 17 мая с правого берега Днестра на город обрушился шквальный огонь ракетных установок «Алазань» и крупнокалиберных минометов. В течение трех суток под непрерывным обстрелом находились жилые кварталы, военные городки и воинские части, производственные корпуса Дубоссарской ГЭС. Попытка опоновцев прорваться в город со стороны села Коржево была пресечена гвардейцами и ополченцами. Вот как вспоминал о тех днях московский журналист Николай Соловьев, оказавшийся в эпицентре событий: «Помню самодельный броневик в Дубоссарах – обшитый котельным железом «КамАЗ», ползущий со скоростью пешехода в атаку на перешедший плотину отряд ОПОНа и огрызающийся автоматным огнем из многочисленных бойниц…Запомнился комендантский час в Дубоссарах – на окраинах идет интенсивная перестрелка, сам город погружен в полное затемнение, лишь кое-где в окнах мелькают отблески свечек. Город ждет обстрела с той стороны Днестра. Три дня назад тяжелый артиллерийский снаряд, разорвавшийся в самом центре, убил одиннадцать человек. Война шла какая-то домашняя, непривычная. Местные ополченцы ночевали у себя дома, в атаки ходили неохотно, зато насмерть стояли в обороне. Приехавшие отовсюду казаки отличались лихостью, отчаянной смелостью, но, оставшись без дела, могли, например, запить, благо местного вина и коньяков было вдоволь».

Время показало, что активизация действий в районе Дубоссар была лишь отвлекающим маневром военного руководства Молдовы, избравшего в качестве направления основного удара правобережный анклав ПМР город Бендеры. Военно-полицейская операция под руководством теперь уже ставшего министром обороны Молдовы Иона Косташа началась здесь 19 июня с заранее подготовленной провокации. Около 17.30 полицейские захватили офицера гвардии ПМР. Группа гвардейцев, прибывшая к нему на помощь, попала в засаду и была обстреляна. Одновременно в разных районах города завязались уличные бои: шел обстрел постов милиции, гвардейских казарм, с крыш «работали» снайперы. А спустя два часа по Кишиневскому и Каушанскому шоссе в Бендеры вошли колонны танков, бронетранспортеров и артиллерии Молдовы. Оказавшийся совершенно не готовым к агрессии город был оккупирован в течение нескольких часов. Массированные артудары наносились по зданиям горисполкома и отдела милиции, в которых засели защитники города. Локальные стычки продолжались практически всю ночь и утро следующего дня. Огонь вели танки Т-55, САУ, минометные батареи, что не могло не привести к многочисленным жертвам среди мирного населения. Военными действиями, развязанными молдавской стороной, оказалась затронута и 14-я армия: одна из мин попала в склад ГСМ ракетной бригады, что привело к гибели российских солдат. Затем последовало нападение на старую бендерскую крепость, в которой располагался штаб бригады, при отражении которого со стороны российской армии также были убитые и раненые. Как и прежде никаких ответных действий со стороны военных не последовало: командующий армией генерал Неткачев выполнял личный приказ президента Б. Ельцина, который в двух словах можно было сформулировать так – «технику не давать, в конфликте не участвовать».

Убитых хоронили прямо во дворах, но многие так и оставались лежать на простреливаемых снайперами улицах

blockquote

На автомобильном мосту, соединявшем Бендеры с левобережьем и трассой на Тирасполь, огнем двух батарей противотанковых пушек «Рапира» были уничтожены два танка вооруженных сил ПМР, попытавшихся прорваться в захваченный город. И лишь ночью на захваченных женщинами из Бендерского забастовочного комитета у 14-й армии нескольких грузовиках и БТРах гвардейцы, казаки, ополченцы смяли артиллерию молдаван и пробились к осажденному зданию горисполкома. Вслед за передовым отрядом в город вошли танки ПМР и дополнительные силы республиканской гвардии, а войска Республики Молдовы начали беспорядочное отступление, оставляя на улицах искореженные остовы уничтоженной бронетехники. Молдавские боевые части отошли к селу Варница, однако в городе осталось много снайперов, а обстрел из тяжелых орудий и минометов не прекращался. Весь ужас бендерской трагедии передает рассказ одного из ополченцев: «Убитых хоронили прямо во дворах, но многие так и оставались лежать на простреливаемых снайперами улицах. В те дни стояла 30-градусная жара, и десятки, сотни разлагавшихся трупов создавали угрозу эпидемий. Она, эта жара, и осталась в моей памяти материализовавшейся метафорой ада: пустынный, слепящий под солнцем Днестр, к которому не подойти – стреляют, и в котором время от времени всплывают трупы, густой запах разогретого, или обгоревшего металла на улицах и окровавленных бинтов в полевом лазарете, что разместился в бендерском Рабочем комитете. Знойное струящееся марево обтекает в упор, в сердце расстрелянный опоновцами памятник Пушкину, фигуры гвардейцев, ополченцев. У многих вокруг лбов как траурные ленты повязаны церковные пояса «Живый в помощь».

22 июня большое пригородное левобережное село Парканы, подавляющее большинство жителей которого были этническими болгарами, подверглось жесточайшему обстрелу, в результате которого погибли 6 человек, 14 были ранены. Плюс к этому три свежепереданных Молдове самолета МИГ-29 попытались разбомбить мост через Днестр, но двенадцать 250-килограммовых бомб упали вдалеке от намеченной цели, также накрыв Парканы. Прямым попаданием был уничтожен дом, под руинами которого погибла целая семья. Практически потеряв контроль над большей частью города, молдавская сторона перешла к планомерному уничтожению не только промышленности Бендер, но также жилого фонда и социальной инфраструктуры. В одном из телефонных разговоров, о котором стало известно благодаря радиоперехвату, министр безопасности Республики Молдовы Анатол Плугару дал распоряжение регулярным частям: «Даже если не удастся захватить город, ничего сепаратистам не оставлять». Артобстрелом и поджогами были разрушены или сильно повреждены хлопкопрядильная фабрика, детский сад № 5, комбинат «Фанер-деталь», железнодорожная больница, завод «Прибор», хлебокомбинат, молочная кухня, баня, несколько кинотеатров, торговые склады и базы, разграблена известная обувная фабрика «Флоаре». Участились случаи грубейшего террора и издевательств по отношению к гражданскому населению. Примерно тогда же прозвучал взрыв на территории инженерно-саперной части 14-й армии, в результате которого пострадали 28 российских военнослужащих. По сведениям из хорошо информированных источников, это было делом одной из действовавших в Приднестровье диверсионных групп, прошедших подготовку в тренировочных лагерях на территории Румынии.

Как убили войну

В ходе активной фазы бендерского противостояния, длившейся без малого месяц, погибло 430 человек, 1242 были ранены, а 82 пропали без вести. Тирасполь, столица непризнанной республики, все это время фактически находился на военном положении. Большинство мужского населения города носили военную форму, патрули на улицах проверяли документы, а въезды в город охраняли казачьи блокпосты. На окраинах, возле военных городков и складов шла незримая, тихая, но отчаянная борьба за боевую технику российской армии. Пикеты женщин не давали ни проходу, ни проезду каждой машине, каждому офицеру, вышедшему за ворота части, требуя от них оружия и защиты. Из всех городских предприятий работали только те, продукция которых могла быть использована при обороне ПМР.

Власти Молдовы начинали понимать, что разговора с Приднестровьем с позиции силы у них не получится. Кроме того вооруженные силы Республики Молдовы начали испытывать сильнейший кадровый голод: повсеместно шло повальное уклонение призывников от мобилизации, участились случаи перехода военнослужащих, преимущественно русских, на сторону ПМР. От победной эйфории «блицкрига», царившей в окружении президента Снегура после захвата Бендер, не осталось и следа. Миролюбивый в основной своей массе молдавский народ воевать не хотел, и ведомству Косташа не оставалось ничего иного, как делать ставку на наемников, в первую очередь румынских, и выпущенных из тюрем заключенных. Во многом именно поэтому отдельные стычки, провокации, обстрелы дальнобойной артиллерией и локальные атаки на позиции приднестровских ополченцев не прекращались. Продолжали гибнуть люди.

23 июня на военном аэродроме в Тирасполе приземлился транспортный самолет из России, на борту которого прибыл некто полковник Гусев в сопровождении батальона спецназа ВДВ. Под оперативным псевдонимом скрывался заместитель командующего ВДВ генерал-майор Александр Лебедь. Двое с лишним суток он инкогнито ходил по частям и подразделениям, изучая обстановку, делая выводы. Уже 25 июня Лебедь неожиданно объявил Неткачеву о решении Москвы отстранить того от командования, и о своем назначении на должность командарма. На первом же совещании офицеров Лебедь заявил о вооруженном нейтралитете, которого будет придерживаться расквартированное в горячем регионе объединение. Буквально в считанные часы 14-я гвардейская армия снова превратилась из «огородной», как ее здесь часто называли, в боевую. Вспоминает офицер-танкист Игорь Черенега, служивший в одной из частей: «Первым делом новый командарм поинтересовался у командира нашего полка полковника Сергея Панасюка, кто у него находится в полной боевой готовности. Панасюк ответил: «Первый батальон Кириенко». «Через три часа этот батальон должен выступить в Бендеры», – приказал Лебедь. Мы выступили ночью, шли без света и внешней радиосвязи. Так как по мосту через Днестр работали снайперы, командир приказал закрыть люки. Слава Богу, в Бендеры мы вошли без приключений. На всякий случай я сразу же один взвод выставил в боевое охранение вокруг Бендерской крепости. В городе мы простояли полтора месяца».

Налеты «неопознанных самолетов» на населенные пункты левобережья прекратились после распоряжения, данного Лебедем подчиненным средствам противовоздушной обороны: «Сбивать, а по обломкам опознавать». А 4 июля прозвучало знаменитое лебедевское заявление к политическому руководству России, а также к главам и народам стран СНГ. Трезвый и скрупулезный анализ всего происходившего на берегах Днестра, справедливо охарактеризованного командармом как «уничтожение» и «геноцид», завершался словами: «… нам всем, вместе взятым, жителям Земли (я манией величия не страдаю), должно объединить усилия в том, чтобы мы заняли вполне определенную позицию. Настало такое время – занять определенную позицию. Пора прекратить болтаться в болоте малопонятной, маловразумительной политики. Что же касается державы, которую я имею честь здесь представлять, могу добавить еще то, что хватит ходить по миру с сумой. Как козлы за морковкой. Хватит. Пора за дело браться, державность блюсти. Возьмемся – у нас занимать будут. И самое последнее… Я говорил как русский офицер, у которого есть совесть. Я говорил это для того, чтобы все задумались». Именно с этого обращения началось длившееся несколько лет противостояние командующего 14-й армией со своим бывшим однополчанином, тогдашним министром обороны Павлом Грачевым, и закончившееся в 1995-м увольнением генерал-лейтенанта Лебедя из рядов Вооруженных сил.

Но «партия войны», превалировавшая в тогдашнем руководстве Молдовы, готовилась к последнему и решительному сражению за Приднестровье. Об этом вполне конкретно свидетельствовали военные приготовления, которые велись на правом берегу, и о чем сообщалось в донесении штаба 14-й армии, датировавшимся серединой июля 1992 года: «Продолжается усиленная переброска свежих батальонов армии Молдовы на Кочиерском направлении и Кошницком плацдарме. С личным составом, только призванным из резерва, проведено учение на полигоне вблизи Кишинева по ведению боя в населенном пункте. Началась переброска танкового батальона Т-72 на Кошницкий плацдарм. Танки имеют по два-три боекомплекта. В течение двух-трех дней в район Дубоссар будут переброшены свежие силы для захвата Дубоссарской ГЭС. Началась переброска мин-ловушек. Подразделениям дана команда: гвардейцев и казаков в плен не брать, расстреливать на месте. Подготовлена артгруппа для применения «Акаций», «Градов», «Ураганов», все установки подтянуты на дубоссарско-кошницкое направление. Помимо МИГ-29 участие в боевых действиях примут и вертолеты МИ-24 румынской армии… В разработке плана наступления активное участие принимает генштаб румынской армии. Утопить ПМР в крови – основной замысел этого плана. Румыния принимает самое активное участие в ускорении вывода 14-й армии с территории ПМР. Ежедневно через румынско-молдовскую границу проходит по четыре-пять эшелонов с боевой техникой и боеприпасами. Неподалеку от Бронешт (юго-западнее города Оргеева) в полутора километрах от исправительно-трудовой колонии в саду стоят шесть танков и три пушки. В Бронештах готовится группа из 33 человек для заброски до 15 июля в город Тирасполь для диверсионной работы. Вся группа сформирована в Румынии».

Последнюю жирную точку в войне на берегах Днестра поставил осуществленный по приказу генерала Лебедя артиллерийский удар по Кицканскому плацдарму, откуда регулярно, уже после официального разведения противоборствующих сторон, шел обстрел Бендер. Только после этого «убийства войны» у населения региона появилась уверенность в том, что новой эскалации военных действий не последует. А 28 июля над опустевшим Тирасполем один за другим заходили на посадку двадцать громадных ИЛ-76, в которых находились солдаты и офицеры 433-го мотострелкового полка имени Донского казачества – первые миротворцы той страшной войны, вставшие живой стеной между двумя ее берегами. «Бронемашины забрасывали букетами цветов. Проезжавшие мимо двигавшейся колонны автомобили останавливались, прямо на трассе, люди выбегали из них, падали на колени и плакали. Особенно горячим был прием в городе Григориополе, где нашу колонну остановили на центральной площади…Одна пожилая молдаванка поила солдат колодезной водой и все повторяла с надеждой: «Ведь вы не уйдете, да? Ведь вы останетесь?! Умоляем вас, не уходите…» В Дубоссарах хлебом-солью нас не баловали. Это была суровая прифронтовая полоса. Ощущения были не из приятных: бетонные «шлагбаумы» на улицах, бородатые, заросшие люди с оружием, неизвестно кому подчиняющиеся, истерзанные траками бронетехники дороги…Прошли через весь город, но возле ГЭС нас остановили представители армии Молдовы: «Дальше нельзя – минные поля». В течение двух часов все вопросы были решены, и нас пропустили». Такими запомнились первые часы пребывания на приднестровской земле заместителю начальника штаба полка майору О. Юзупкину.

1 августа 1992 года в соответствии с договоренностью, достигнутой между президентами России и Молдовы, и решением смешанной контрольной комиссии о прекращении огня и разводе вооруженных формирований конфликтующих сторон началась подготовка к выводу из Бендер 2-й механизированной бригады ПМР. 102-й мотострелковый батальон этой бригады в полном составе был передан формировавшимся трехсторонним миротворческим силам, роль старших в которых играли российские военнослужащие. С 19.00 того же дня появление в Бендерах людей с оружием категорически запрещалось. Одновременно начался вывод вооруженных подразделений Молдовы и ПМР. Оружие замолчало, и спустя год даже одиночные ночные выстрелы расценивались здесь как ЧП. Вместо пушек и «Калашниковых» заговорили политики. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

Все фото из личного архива автора.