test

Мнения

Вячеслав Калинин: Нарва новой России — к годовщине начала боёв за Грозный в 1996

Вячеслав КАЛИНИН
Основатель газеты «Ветеранские вести», член Президиума «Офицеров России», зампред «Боевого братства» Москвы
6 августа 2021, 17:29
6 августа 2021, 17:29 — Общественная служба новостей — ОСН

В профессиональных кругах пишущей братии хорошо известна фраза: «До двадцати пяти лет – журналистика, после – уже история»…

В августе нынешнего года исполняется четверть века одному из поворотных событий в истории новой России – страшным двухнедельным боям за столицу Чечни, Грозный. Они стоили противостоящим сторонам сотен человеческих жизней и десятков единиц военной техники. А завершились… ничем, поскольку, с военной точки зрения, ни один из противников поставленных целей не достиг.

И раз подошла такая дата, то самое время, взглянув на произошедшее, оценить его уже новым взглядом. Не эмоционально­скорбным, разрывающим душу и рвущим нервы взглядом участников тех боёв. И не с отрешённой, порой граничащей с цинизмом, позиции аналитика, раскладывающего по полочкам, препарирующего ежедневные действия стоявших между жизнью и смертью блокпостов, попадавших в засады штурмовых отрядов, вырывавшихся из огневых мешков разведгрупп и экипажей.

Наступает пора не воспоминаний о том, что было, а понимания, как такое могло случиться. Приходит время исторических аналогий и выводов.

На переломе веков и эпох

Бои за Грозный 1996
Бои за Грозный, 1996 год. Фото: fotostrana.ru

В мировой электронной сети и на страницах печатных СМИ за эти годы приходилось встречать материалы коллег-журналистов, которые сравнивали события августа 1996­го с июнем 1941­го.

Аргументы, выдвигаемые в пользу такого сравнения, выглядят достаточно убедительно: внезапность нападения; создание нападавшими численного перевеса на направлениях главного удара; тактика, навязанная обороняющимся, заранее обрекающая их на большие потери; межведомственная разобщённость и, как следствие, неразбериха в управлении войсками; мужество и стойкость рядовых бойцов и младших командиров, сведённые на нет нерешительностью и некомпетентностью военачальников, грубое вмешательство политиков в дела военных. Что ж, всё это, как говорят, имело место быть.

Но сегодня, смотря с высоты прошедшего времени, видятся другие параллели.

…Экономика страны находится в упадке и по своей эффективности далеко отстала от европейской. На национального лидера сильное влияние оказывают иностранцы, которым он доверяет больше, чем представителям отечественной элиты. Да и как им верить, если многие запятнали себя беспринципной борьбой за власть и влияние, то примыкая к различным группировкам, то создавая собственные местечковые альянсы. И на уме у них лишь одно – урвать от государственного пирога кусок пожирнее да получить должность повыше.

Армии, по сути, нет. Живя воспоминаниями о прежних победах, подрастеряла она боевой дух и профессиональные навыки: генералы заплыли жирком, полковники забыли, когда солдат на занятия в поля выводили, а у ротных да батальонных командиров больше дум и забот, как семью прокормить, чем о защите Отечества. О простых солдатах и говорить нечего – им служба без славы и жалованья давно в тягость. К тому же недавний неудачный поход на южного соседа у многих в памяти свербит, незажившей раной в душе кровоточит. Сколько тысяч тогда положили!

Во внешней политике – ни одного надёжного союзника. Многие улыбаются, друзьями называются, помощь обещают, а как до дела доходит, так тут же обдурить норовят.

И то сказать: кто всерьёз будет относиться к стране, у которой боеспособных полков – раз, два и обчёлся, а кораблей, что в море могут выйти и у чужих берегов свой флаг показать, по пальцам пересчитать можно.

Узнали время? Думаете, Россия, конец ХХ века, середина девяностых.

Не угадали! Да, Россия, да, на переломе веков, но в самом начале века XVIII.

Что ещё общего между ними?

Страна, принятая Петром I – это уже не Царство Московское (великое, грозное, но своё отжившее и готовившееся кануть в Лету), но ещё и не Российская империя. Таковой она станет лишь после победоносной Северной войны, которая начнётся (парадокс!) с сокрушительного разгрома русской армии в сражении под Нарвой.

Страна, существовавшая в середине девяностых годов прошлого века, хоть и называлась Российской Федерацией, но по сути своей и в сознании абсолютного большинства её граждан всё ещё оставалась Советским Союзом – великим, но уже отыгравшим свою роль на исторической сцене. Убитым, но ещё не умершим государством.

Смею утверждать, что окончательно его умертвили именно в Грозном в августе 1996 года. И как после поражения под Нарвой началось воссоздание русской армии и зарождение Российской империи, так и после грозненской кровавой бани настало время возрождения отечественных силовых структур и создания Российской Федерации в её нынешнем понимании.

К слову, между ходом самого Нарвского сражения, произошедшего 30 ноября 1700 года, и грозненскими событиями августа 1996­го тоже можно провести достаточно параллелей и найти большое количество совпадений, способных произвести впечатление на человека, думающего и знающего отечественную историю.

Повторение пройденного

Победа шведов в битве при Нарве
Победа шведов в битве при Нарве (Густав Седерстрём, 1910)

Итак, начнём.

Сразу откажемся от некоторых терминов, устоявшихся в обращении и укоренившихся в общественном сознании за последние четверть века. А именно, что 6 августа 1996 года вооружённые отряды боевиков «ринулись на штурм» чеченской столицы, «внезапно и одновременно атаковав все места дислокации федеральных сил в Грозном».

На самом деле, как такового штурма населённого пункта не было.

Накопление сил террористы произвели постепенно, просочившись в город в обход милицейских КПП и блокпостов внутренних войск, концентрируясь в заранее намеченных местах. Сосредоточившись, они по сигналу блокировали военные городки двух бригад оперативного назначения и пяти комендатур, изолировали их друг от друга, после чего вели постоянный интенсивный обстрел, деморализуя их защитников.

Основной удар в это время бандиты нанесли по комплексу административных строений в центре Грозного – Дому правительства, зданиям республиканских МВД и ФСБ, расположению Координационного центра МВД в районе стадиона «Динамо». Атакованы были и большинство из 22 находившихся в городе блокпостов, защищаемых малочисленными гарнизонами, а также железнодорожный вокзал, где на маневровых путях боевиками был захвачен целый вагон с ручными гранатомётами.

осле приобретения такого трофея судьба практически всех бронеобъектов федеральных сил – танков, БМП и БТРов, рискнувших выкатиться из военных городков на городские улицы – была легко предсказуема.

В самом Грозном в это время находилось, как теперь уже известно, около 6 тысяч военнослужащих внутренних войск, бойцов ОМОНов и СОБРов. Все они были подчинены МВД. Части Министерства обороны в городе отсутствовали: большая часть группировки этого ведомства была сосредоточена в южных районах республики, готовясь к проведению операций против бандформирований, активизировавших свою деятельность в горах и предгорьях.

Правда, в пригородах – Ханкале и в районе аэропорта Северный – находилось порядка 10 тысяч солдат и офицеров Минобороны (в основном из числа 205­й дивизии), но в город входить они не спешили.

Всей этой силе – грозной, но разобщённой в прямом и переносном смысле слова – в первый день боёв бросило вызов не более 2 тысяч боевиков. В последующем, за счёт подтянутых резервов и предательства части чеченской милиции, их численность выросла до 6 тысяч.

Но даже в момент их наибольшей концентрации численность вооружённых отрядов террористов была втрое меньше численности федеральных войск.

О полной внезапности и неожиданности выступления боевиков в августе 1996 года тоже можно говорить чисто условно.

Ещё в начале июня в Грозном было задержано несколько групп эмиссаров бандподполья, пытавшихся организовать вывоз из города родственников боевиков, находившихся в горах. На допросах те показали, что эвакуацию планировалось завершить к середине июля. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сделать вывод: после этого срока в городе произойдёт что-то очень серьёзное.

По линии военной разведки, от агентуры МВД и ФСБ в штабы также поступала информация о подготовке в городе тайников и схронов, заполнении их боеприпасами и оружием. Все эти сведения ложились на столы людей, отвечающих за принятие решений как в штабе ОГВ(с), так и в Москве. Отвечающих за принятие, но не принявших его.

Теперь перейдём к Нарве. Начнём с соотношения противостоящих сторон. И увидим, что там, как и спустя три века в Грозном, наших войск номинально было гораздо больше

Под началом фельдмаршала Фёдора Головина перед сражением находилось 30 тысяч регулярной пехоты и конницы, артиллерийский парк русской армии насчитывал 180 орудий (тяжёлые гаубицы, осадные мортиры и разнокалиберные пушки).

А Карл XII, обрушившийся на наших соотечественников как снег на голову, располагал всего лишь 10­тысячным корпусом при 37 лёгких полевых орудиях!

Командование русской армии дважды было введено им в заблуждение (читай – переиграно тактически).

Во-первых, шведские офицеры, специально сдавшиеся конным разъездам Шереметева, при допросах завысили численность своей армии до 35 тысяч. Во-вторых, ни русский фельдмаршал Фёдор Головин, ни назначенный на его место за день до сражения саксонский фельдмаршал Карл Евгений де Круа не ждали появления шведов перед русскими позициями так скоро.

Шереметев со своими драгунами и добытыми разведданными о численности и положении неприятеля (как оказалось – ложными) прискакал под Нарву ближе к полудню 29 ноября. Фельдмаршал был в полной уверенности, что оторвался от шведов на три-четыре дня. А Карл, двигавшийся ускоренным маршем, появился там же менее чем через сутки – утром 30­го.

И сразу – без разбивки лагеря, без отдыха после столь стремительного марш-броска, без каких-либо переговоров и разведки, поскольку хорошо ориентировался на местности без всяких карт и планов (прямо как боевики на грозненских улицах) – ринулся в атаку. Чего от него тоже не ожидали.

Русские войска под Нарвой (как и российские в Грозном) располагались на заранее подготовленной позиции: имели перед собой ров и две линии валов на западном берегу Нарвы. На левом фланге стояла дивизия генерала Адама Вейде, в центре – князя Ивана Трубецкого, на правом – генерала Автонома Головина, дальнего родственника покинувшего войска фельдмаршала.

Все они были растянуты в одну узкую линию протяжённостью в 7 вёрст. Резервы и общий план сражения у русских отсутствовали. Связи между элементами боевого порядка не существовало, каждый военачальник сражался сам по себе, не зная, чем занят сосед и как у него обстоят дела.

Ничего не напоминает? Дальше совпадений будет ещё больше!

Карл собрал свой корпус в кулак, обрушив мощные удары на фланги русской армии, не прикрытые артиллерией. На направлениях главных ударов шведы, следуя правилам военной науки, создали трёхкратное превосходство в живой силе. В остальных же местах сковали действия русских полков пушечным и мушкетным огнём, продолжавшимся несколько часов. То есть попросту блокировали их, не давая двинуться с позиций и выступить на помощь атакованным батальонам.

Как и боевики в Грозном в августе 1996­го!

Шведскому королю под Нарвой повезло и с погодой: в два часа пополудни повалил такой густой снег, что видимость упала до двух десятков шагов. Это позволило шведам незамеченными подойти к русским укреплениям и, засыпав фашинами ров, внезапно атаковать позиции артиллерийских батарей. После этого они оборотили жерла захваченных пушек против русских позиций.

Боевикам в Грозном тоже повезло с погодой: практически весь август над городом палило солнце, стояла изнуряющая жара, которая, в условиях ограниченного снабжения блокированных подразделений, во много раз осложнила положение осаждённых. Ну а параллель между захваченными шведами русскими батареями и взятым боевиками вагоном с российскими гранатомётами тут возникает сама собой.

После потери центра линии обороны в русских войсках, дравшихся под Нарвой, началась паника: толпы обезумевших от страха пехотинцев бросились к единственному понтонному мосту, наведённому через реку у острова Кампергольм. Не выдержав напора, переправа лопнула, расползлась. Конница тем временем пыталась спастись вплавь. В ледяной нарвской воде и люди, и лошади гибли десятками.

Виновниками паники, случившейся в стране из-за событий в Грозном в августе 1996­го, стали (не удивляйтесь) журналисты, блокированные вместе с силовиками в Координационном центре МВД.

Эти представители «свободной прессы», ещё совсем недавно млея от собственной безнаказанности и вседозволенности, яростно обвиняли военных, действующих в Чечне, во всех смертных грехах. А теперь, перепуганные насмерть, сидели в подвале одной из гостиниц у стадиона «Динамо», время от времени выходя в эфир и вещая на всю страну дрожащими голосами о том, что «город сдан и в нём хозяйничают боевики».

Те, кто в это время дрался насмерть на грозненских улицах и площадях, смотрели на эту ложь, воспроизводившуюся на телевизионных экранах, и слушали, как она льётся из радиоприёмников. И понимали, что их предали. А затем вновь вставали к бойницам, чтобы отбить очередную атаку на блокпост или комендатуру. Они продолжали держаться.

Как те два гвардейских и один пехотный полки на нарвских позициях, созданных ими на скорую руку из возов и рогаток – словно вросшие в землю и метким огнём рассеивавшие одну колонну шведов за другой.

Видя такое упорство, Карл XII прекратил атаки на русские позиции: король понял, что потрепать противника он ещё в силах, а вот разгромить – уже вряд ли. И никто не даст гарантий, что русский царь, спешно уехавший из-под Нарвы за день до сражения, уже не торопится обратно с новым войском, одолеть которое имеющимися силами шведам будет невозможно. И отступать им было нельзя: если русские бросятся вдогонку, они сомнут остатки шведского корпуса даже имеющимися у них силами.

После недели жестоких боёв в Грозном лидер боевиков – бывший советский полковник Аслан Масхадов – осознал, что сам себя загнал в смертельную ловушку. Военных целей операции «из-за непредсказуемого упорства мальчишек­срочников и обычных милиционеров, бьющихся до последнего патрона и подрывающих себя гранатами при угрозе попасть в плен», его головорезам, натасканным на теракты против мирного населения и вышколенным для безнаказанных убийств, достичь не удалось.

Город был обложен двойным кольцом федеральных войск, организованно прибывших из южных районов республики. Число боеспособных «штыков» в его отрядах таяло с каждым днём, боеприпасы пополнять было негде.

И вот тут и королю шведов, и чеченскому бывшему полковнику, что называется, улыбнулась судьба: у противника появились предатели.

К главарю боевиков Масхадову из Москвы прилетел секретарь российского Совета безопасности Александр Лебедь, уполномоченный президентом вести переговоры о мире (хотя военные, бившиеся в Грозном, об этом не думали и не просили).

А к шведскому королю, погружённому в тяжкие думы, неожиданно прибыл главнокомандующий русской армией саксонский фельдмаршал Карл Евгений де Круа. И вручил ему свою шпагу и капитуляцию. Хотя русские генералы, находившиеся при своих полках и дивизиях, об этом его не просили. Но иностранный фельдмаршал, которому было плевать на честь и достоинство русской армии, просто поставил их перед фактом.

Начались переговоры – и под Нарвой, и в Грозном.

И там, и там русская армия понесла жестокие потери, но ни разгромленной или надломленной морально себя не считала. Она готова была продолжать битву, лишь ожидала приказа. Её противник, наоборот, был не уверен в своих силах, жаждал если не мира, то хотя бы перемирия.

В конце концов враждующие стороны заключили соглашения. Тоже, к слову, весьма похожие, несмотря на трёхвековую разницу.

Русская армия получала право свободного выхода в родные земли (боевые действия в 1700 году велись на территории Ингерманландии, номинально входившей в состав Швеции) с оружием, знамёнами, но без артиллерии и обоза. Однако шведы нарушили договор уже на следующий день: как только гвардия и дивизия Автонома Головина переправились через Нарву, они не только разоружили остававшихся на подконтрольном им берегу солдат Адама Вейде и Ивана Трубецкого, но и пленили всех офицеров двух русских дивизий. Генерал­майор князь Трубецкой пробыл в неволе 18 лет!

Российская армия по условиям Хасавюртовского мирного соглашения обязана была покинуть территорию Чечни, де факто отколовшейся от России. Войска уходили с оружием, на боевой технике, с развевающимися красными знамёнами

И, как помнят многие из нас, носивших в то время погоны, свои обязательства чеченская сторона начала грубо нарушать ещё до того, как последняя воинская колонна покинула территорию республики.

Завершая этот своеобразный экскурс в историю, повторение пройденного в школе и пережитого в реальной жизни, хотелось бы обратить внимание читателя ещё на одно совпадение нарвских и грозненских событий, разделённых тремя веками. Вернее, на их окончательный итог.

Потерпев жестокое поражение под Нарвой и отойдя от этой древней русской крепости в 1700 году, Россия вернула себе город и прилегающие к нему территории в 1704­м. Умывшись кровью в Грозном и отойдя от этой древней русской крепости в 1996 году, Россия вернула себе город и прилегающие к нему территории в 2000­м.

И в том, и в другом случае на взятие реванша ей потребовалось 4 года.

За одного битого двух небитых дают

Бои за Грозный 1996
Бои за Грозный, 1996 год. Фото: fotostrana.ru

Такая поговорка есть только у нашего народа. И только мы, живущие в России, понимаем её смысл, который тяжело растолковать иностранцам и тем, кто плохо знает российскую историю. Попробуем это сделать ещё раз.

Нарвская трагедия 1700 года стала тяжёлым ударом не только для русской армии, но и для всей державы. После неё стали явно видны и военно­политические просчёты царя-­самодержца, и ошибки военного командования.

Стало очевидно: надёжных союзников у России нет. Под Нарву клятвенно обещали прийти несколько тысяч саксонцев и поляков, а также 10 тысяч украинских казаков. Ни те, ни другие, ни третьи не явились.

Противника недооценили. Разведку (и военную, и политическую) провалили, отдав инициативу врагу.

На всю армию – три боеготовых полка, способных воевать «по­новому».

Обученных российских офицеров, способных вести за собой солдат – кот наплакал.

И Пётр Алексеевич, и его сподвижники, искренне радеющие душой за Отечество, понимали: ещё одно такое поражение – и страна рухнет, развалится на кусочки. На то, чтобы её собрать века уйдут.

Поэтому Нарва стала не концом, а началом новой России. «Когда сие несчастие получили, тогда неволя леность отогнала и ко трудолюбию день и ночь принудила», – писал после Нарвы Пётр I, которого та «военная конфузия» не обескуражила, а побудила к действию.

На какие только жертвы не шёл наш народ ради того, чтобы возродить армию, способную постоять за Отечество. Ведь дело доходило до того, что колокола с храмов и монастырских звонниц снимали, чтобы найти медь для отлива пушек, потерянных под Нарвой. И это на Святой Руси!

Но, ведь, свершилось!

Не пропали труды даром, не напрасно оказалась пролитой русская кровь под Нарвой. Когда Карл XII пришёл к Полтаве, он встретил там русскую армию, но совсем другую.

Были потом ещё триумфы русского оружия, была победа в войне, длившейся 20 лет. И в результате появилась Российская империя, придя на смену Царству Московскому.

Грозненская трагедия августа 1996 года стала не менее тяжёлым уроком для российской армии и других силовых структур.

За шестнадцать дней интенсивных боевых действий в городе погибло 494, было ранено 1407 и пропало без вести 182 военнослужащих и сотрудников милиции, оказалось сожжено или выведено из строя 87 единиц бронетехники и 23 автомашины, уничтожено 3 вертолёта.

Потери, что и говорить, ужасающие для мирного времени. Но куда страшнее было другое.

Командующий бившейся в Чечне 58­й армией Геннадий Николаевич Трошев, один из истинных героев двух чеченских кампаний, заслуженно ставший Героем России, так писал в своих мемуарах «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала» о моральных последствиях событий августа 1996 года:

«…В Чечне российский боец был чумазым только сверху, зато внутри чистым. Он осознавал себя защитником единства и достоинства Родины, его враги боялись, он их бил под Шатоем, под Бамутом, под Шали, в Грозном. Он свой чумазый нос от гордости мог держать высоко. А после бегства из Чечни (под палкой Лебедя и Березовского) чувствовал себя оплёванным и опозоренным. Спасибо сердобольному генералу Лебедю – умыл солдата (в прямом и переносном смысле)! Так умыл, что до сих пор очиститься, отскоблиться не можем!»

Но прошло время – и отскоблились, и очистились. У страны появился новый лидер – молодой и энергичный, как Пётр, у которого тоже «неволя леность отогнала и ко трудолюбию день и ночь принудила». Вокруг него также стали объединяться все здоровые силы Отечества, понимая: повторись что-то подобное, и…

Потому, когда отряды международных террористов и преступников разных мастей, слетевшихся на Северный Кавказ со всего мира, в августе 1999 года вторглись с территории Чечни в Дагестан, они встретили там российскую армию, но совсем другую.

Затем были и жестокие бои в Кадарской зоне Дагестана, и второй штурм Грозного, и несколько лет изнурительных специальных операций на многострадальной земле Чечни и некоторых других северокавказских республик.

На российской земле

Бои за Грозный 1996
Бои за Грозный, 1996 год. Фото: fotostrana.ru

Выстояв и победив в той борьбе с международным терроризмом, Россия вновь громко заявила о себе всему миру, окончательно став и почувствовав себя Российской Федерацией – наследницей славы и величия, правопреемницей и продолжательницей истории и Древней Руси, и Великого княжества Московского, и Российской империи, и Советского Союза.

А значит, кровь российских солдат и офицеров на грозненских улицах в августе 1996 года была пролита не напрасно. Именно они в переломный момент истории не дали прерваться связи эпох, став нерушимым и несокрушимым скрепом времён и поколений.

Вечная им за это память и слава!

Больше актуальных новостей и эксклюзивных видео смотрите в телеграм канале ОСН. Присоединяйтесь!